Птица счастья, какая она? Ищем вместе с Викторией Токаревой

Была просто уверена, что книга Птица счастья (сборник) Виктории Токаревой оказалась в моём списке в рамках марафона, но потом перечитала список рекомендованных на январь и с удивлением обнаружила, что этой книги и нет как раз в списке. Что делать? Придержать до лучших времён, или... И всё-таки "или". Ну не могу я удержаться, тем более, что предыдущий мой книжный отзыв был очень даже отрицательным (правда та книга тоже не в рамках марафона), вдруг ещё подумают, что бабушка совсем растеряла своё мирное настроение и ополчилась на литературу определенного направления. А вот уж нет!

Тот, кто читал Токареву знает, что она может держать ситуацию на грани, писать об отрицательных героях, но так, что они вызывают симпатию. И начинаешь понимать, что от этого никто не застрахован. Просто нам немного больше повезло в жизни, а вот "им" не повезло, но тем не менее и они имеют право жить.

В сборнике четыре разных рассказа, но герои пересекаются между собой. Надька, Марина, Анна, Костя и ещё много разных героев. Что может быть у них общего? И живут они в разных местах, и добиваются всего разными путями, но все они ловят птицу счастья. И находят её, и упускают... И не знаю кто как, но я задумалась, смогла бы ли я броситься в погоню за этой самой птицей счастья, смогла бы ли поступить так, как поступают герои? 

Мужья, жены, дети, любовники и любовницы, смена общественного строя, безработица, разгул преступности, беженцы и одинокие старики. Есть всё. И каждый герой, даже самый отрицательный, имеет достоинство. Чувствуется сила и желание жить.

Моя витруальная записная книжка пополнилась новыми цитатами и отрывками.

Я не буду акцентировать именно на конкретный рассказ или героя. Просто прочитайте и вдумайтесь, насколько точно это сказано.

"Все ясно. Яснее не скажешь. Значит, вся эта история не про Андрея и Надьку, а про Андрея и Светлану. Это история о том, как, несмотря на бешеную страсть, жизненные ухабы, Андрей ни на сантиметр не отполз от своей жены. Любовь к Светлане – как океан, в котором без следа пропадают корабли, космические станции и целые материки, не говоря о людях." 

"После перестройки все разом обнищавшие интеллигенты разбежались по углам и лают, как собаки, а их никто не слушает. Раньше, при социализме, они жили сплоченно, у них были свои союзы, свои клубы, свои кормушки. "Поэт в России – больше, чем поэт". А сейчас поэт в России вообще никому не нужен. Не нужен талант, бесценные мысли. Хорошо, если кто успел помереть своей смертью, не дожил до этого бесчестья."

"Надька спокойно и бесстрашно смотрела на Андрея. Она ничего не хотела и ничего не боялась. 

Прежняя Надька – нервная и напряженная, как бездомная собака, забежавшая на чужой двор. Новая Надька – как собака на выставке, при хозяине и при всех медалях. Уверенно взирает свысока. 

Надька посмотрела на часы и вышла из машины. У нее были дела более важные, чем Андрей. А еще совсем недавно Андрей был важнее всех дел."

"- Ты думаешь, она бросит Шубина и уйдет к тебе? 

- Да. Если я стану свободен, она уйдет ко мне. 

- Она не бросит губернатора. Так что будь готов к длинному марафону. 

- Ее марафон продолжался семь лет. Если понадобится, я буду терпеть. 

- Терпи, только не спейся."

"Надька поняла: ее счастье имеет облик не птицы, а молодой волчицы, которая рыскает и рискует и не знает, что будет в конце дня. То ли она задерет теленка, то ли ее саму забьют кольями. 

Но азарт охоты… Но предчувствие победы…"

"Марина видела своими глазами, как азербайджанские родители таскали учителям корзины с продуктами: домашние куры, фрукты, зелень. Учителя в ответ ставили нужные отметки. Зачем глубинные знания восточным девочкам? После школы выйдут замуж, будут рожать детей. Математика понадобится только для того, чтобы считать деньги на базаре. А русский может не понадобиться вообще."

Марина помнила заискивающие лица родителей и учеников. Ей это было по душе: держать в страхе и повиновении. Как Сталин всю страну, но в более мелком масштабе. 

Марина хотела властвовать. Так она побеждала комплексы униженного детства."

"На другой день они отправились в кино. Володька в темноте взял ее руку. Марина хотела в туалет по малой нужде, но выйти среди сеанса было неудобно. Она терпела, мучилась, и Володькина нежность не производила должного впечатления. 

После сеанса отправились в парк. Володька прислонил Марину к дереву и, нажимая на ее тонкий девичий стан, стал впечатывать свои губы в ее губы. 

Современная девушка сказала бы запросто: отойди на пять шагов и отвернись. И через десять секунд жизнь приобрела бы совсем другие краски. Но девушки пятидесятых годов – это другое дело. Мальчик не должен знать, что в девушке скапливается моча, – это стыдно. Они вообще дюймовочки, рожденные в цветке. 

Короче говоря, Марина описалась в тот самый момент, когда Володька ее целовал. Было темно, ничего не видно, только слышен шум падающей струи. 

Володька повертел головой на короткой шее и спросил: 

- Что это? 

Марина тоже повертела головой, как бы прислушиваясь, и спросила: 

- А где это? 

Потом она быстро увела Володьку от этого дерева к другому и целовалась с другим настроением, полностью участвуя в поцелуе, изнывая от томления. Единственное – тормозила его руки, когда они соскальзывали ниже талии. 

Вечером опять пришлось стирать платье. Володька ничего не заметил в тот раз. А если бы даже и заметил – легко простил. Его ничто не могло свернуть с пути познания Марины, ее тепла, ее запаха и тайных тропинок. Он хотел познавать – дальше и глубже, и долго. Всегда. 

Они поженились."

"Володька был эгоистичен в любви. Думал только о себе, как солист. Один и главный, и все должны под него подстраиваться. Рустам – совсем другое дело. Он приглашал в дуэт. Он и Она. Оба старались не взять, а дать счастье. И были счастливы счастьем другого." 

"У Людки была своя правда: тяга к спиртному ей передалась от отца. Наследственное заболевание. Такое же, как любое другое. Например, как диабет. Почему диабетиком быть не стыдно, а алкоголиком стыдно? Ее любимый поэт Высоцкий тоже был алкоголик. И ничего. Правда, рано умер, но много успел. 

Можно, конечно, подлечиться, но, говорят, женский алкоголизм злой, лечению не поддается. Можно себя закодировать, но тогда ты – это уже не ты, а кто-то другой. Можно зашиться, но если не выдержишь и выпьешь, умрешь в одночасье. Зачем такой риск? Пусть все идет как идет." 

"Дом остался от деда – врача. Сталин собрался расстрелять его в пятьдесят третьем году как отравителя. Но умер сам. А дед остался. И жил еще двадцать лет. 

Отец деда тоже был земский врач, знал Чехова. А прабабка – сестра милосердия – знала великих княжон. Осталась фотография: прабабушка в госпитале вместе с великими княжнами Ольгой и Татьяной. Нежные лица, белые крахмальные косынки с красным крестом, доверчивые глаза. 

Знакомый художник написал картину с этой фотографии. Серо-бежевый блеклый фон. Глаза сияют сквозь времена. 

Анна повесила эту картину у себя в спальне. И когда просыпалась, смотрела на девочек начала века, а они – на нее. 

После деда, кроме дачи, осталась восьмикомнатная квартира в доме на набережной. Квартиру сдавали иностранцам, на это и жили. Хватало на все и еще оставалось на отдых и путешествия. 

Путешествовать Анна не любила. Ездить с Ферапонтом, постоянно преодолевать его плохое настроение – себе дороже. А отправиться одной – тоска."

"Жена досталась красивая, многие хотели, а Костя получил. Сын появился быстро – продолжатель рода, наследник. Правда, наследовать было нечего. Инженер при коммунистах получал позорные копейки. Гримаса социализма… 

Но вот пришла демократия, и Костя оказался на улице. Вообще никаких денег: ни больших, ни маленьких. Ничего. Институт закрылся. Помещение сдали в аренду под мебельный магазин. Понаехали армяне, открыли салон итальянской мебели. Предприимчивая нация. 

Инженеры-конструкторы разбрелись кто куда. Костин друг Валерка Бехтерев сколотил бригаду, стали обивать двери. Закупили дерматин, поролон, гвозди с фигурными шляпками. Ходили по подъездам. 

Косте такая работа была не по душе. Он не любил стоять на месте и тюкать молотком. Ему хотелось движения, смены впечатлений. Костя стал заниматься частным извозом, или, как говорила жена, – выехал на панель." 

"А в самом деле, – прозрел Костя. – Зачем я ей? Вовсю женатый, нищий. Какой с меня толк? Я могу быстро бегать и далеко прыгать, но эти качества хороши при охоте на мамонта. Сегодня мамонтов нет. Хотя ученые пообещали воссоздать. В вечной мерзлоте нашли хорошо сохранившиеся останки. Возьмут клеточку, склонируют и пересадят в слона, вернее, в слониху. Родится мамонт. Он будет живой, но один. И поговорить не с кем". 

И каждый вот такой кусочек - это целая история, целая жизнь, характер и тема для размышления. Самое интересное, что Токарева пишет так, что даже в самых нелепых ситуациях не хочется злобно подхихиковать над героями. Каждого человека ты понимаешь, сопереживаешь, и даже появившийся дважды в коротких эпизодах бандит, с одной единственной фразой (типа "кушать подано") становится значимым персонажем.

Нельзя сказать, что я очень люблю книги Токаревой. Всё-таки, несмотря на всю их высокохудожественность, это несколкько специфическое чтение, без подходящего настроения, пожалуй, и не почитается. Но пока все прочитанные мною книги этого автора вызывали только положительные эмоции.

Предлагаю этот отзыв в качестве книги января в блог "Для сердца и разума"